Аккуратно подстриженный русый затылок. Словно в народном танце, упиравшаяся в бок рука. Знакомые летние брюки. Пепси?! И женщина с широким лицом, показавшаяся ей знакомой на похоронах.

Генка отпрянула к стене и чуть не навернулась с неустойчивой чурки.

По дороге домой она оправдывала себя тем, что никогда не верила в случайные знакомства, благородных рыцарей и добрых фей, но слишком громко хлопнула дверью и чересчур сильно швырнула шляпу. Головной убор пролетел через всю комнату, ударился в штору, и упал, обнажив свои прошитые ровными стежками внутренности. Генка увидела себя, так же доверчиво подставившую первому встречному мягкое брюшко.

— Кажется, нас с тобой дурят, Амон, — пристёгивая поводок, поделилась она с псом. Он в ответ сладко зевнул и пригнув голову, встал у двери, ожидая, когда его выведут на прогулку.

Пепси заявился, когда солнце уже развернулось и грязные разводы на только что вымытых окнах проступили в его лучах особенно отчётливо. На диване Генка развесила сушиться шторы, а сама сидела на стуле, оседлав его как коня, и никак не могла определиться оттирать эти круговые следы тряпки или так сойдёт.

— Привет! — он ввалился с очередным пакетом, прижатым к груди, из которого торчал батон и пучок зелени.

«Поди с маменькиного огородика», — смерила его взглядом Генка. Амон вышел из кухни, радостно размахивая хвостом.

— Скажи, Пепси, если в двенадцать часов ночи идёт дождь, то можно ли ожидать, что через семьдесят два часа будет солнечная погода?

— Нет, — ответил он, ногой закрывая дверь. — Через семьдесят два часа снова будет полночь. Что за проверка сообразительности? Новый тест на вступление в твой загадочный клуб?

— Так и думала, что ты ботаник.

Она забрала у него пакет и унесла на кухню, вдыхая по дороге пряный запах укропа.

— Держи, друг, это тебе, — Пепси протянул собаке свиное ухо. Оно моментально исчезло в пасти почти целиком. — Что-то я и забыл какой ты крупный мальчик.

Пепси обескураженно почесал затылок.

— Что-то ты не в духе сегодня, — он покосился на кислую мину Генки и стал выкладывать из пакета продукты.

— Меня опять навещало привидение.

Он на секунду замер, а потом продолжил своё занятие.

— Оставило отпечатки ладоней на окне, грязные следы на полу, порылось в моих вещах, выпустило на улицу собаку и любезно заперло за ней дверь.

Наверно, она говорила чуть более зло, чем следовало. Он бросил пакет и упёр руки в бока совсем так же, как до этого перед бочкой с водой:

— Ты меня в этом подозреваешь?

— А ты считаешь меня полной дурой? Да, я оставляю дверь открытой. Да, у меня добрый и доверчивый пёс. Но не надо играть со мной в эти игры, тупые и скучные. Просто скажи, что тебе от меня нужно.

Она взяла со стола огурец и потерев его о штаны, откусила. Он сочно хрустнул, и Пепси, кажется, открыл рот больше для того, чтобы сказать, что не мешало бы его помыть, чем для того, чтобы ответить на её вопрос. Он постоял так, потом шумно выдохнул и произнёс:

— Мне ничего не надо. Она сказала мне, что ты — убийца. Что ты за деньги убиваешь людей. Но я ей не поверил. И я видел, что ты этого не делала.

— Кто она? — Генка перестала есть, изучая его открытое лицо. Эмоции читались на нём чётко, как линии судьбы на ладони для опытного хироманта. Он не верил, он был полон праведного гнева, заступаясь за Генку.

— Девушка, — очень исчерпывающе начал он, но Генка ждала. — Я встретил её на берегу. Она бродила в одиночестве, а я пошёл сказать ей, что это пляжи частные, и здесь нельзя ходить без разрешения хозяев.

— И как давно это было? — Генка продолжила есть свой огурец и задавать свои вопросы.

— Месяца полтора назад, может два. Тогда я встретил её первый раз. А потом увидел ещё раз. А потом мы стали общаться.

— Сколько ей лет?

— Не знаю. Я не спрашивал. Как мне или как тебе.

— Она живёт там, где-то недалеко от тебя?

— Не интересовался.

— О чём же вы говорили?

— Да, о чём угодно, — он переминался с ноги на ногу, опускал руки, потом скрещивал их на груди, потом начинал двигать пакеты с молоком и соком, выстраивая их по одной линии. — О Венеции и конях на соборе святого Марка. О фарфоровых блюдцах. О том, что кольчатые черви дышат через всю поверхность тела. А ещё о Саргассовом море, которое единственное является безбрежным.

— И почему?

— Оно расположено в Атлантическом океане, и примечательно тем, что почти сплошь покрыто зарослями водорослей. Его "берегами" являются воды океана. Ты права, я, наверно, действительно, ботаник. Я знаю, почему все тарелки имеют кольцевидную каёмку на нижней стороне и не догадался спросить, где она живёт.

— А как её зовут спросить догадался?

— Милана, — мозг Генки уже начал перебирать, есть ли у неё знакомые с таким именем, когда Пепси добавил: — Мне кажется, это её не настоящее имя.

— Как же ты об этом догадался?

— Она на него не откликается.

— Гениально!

— То есть сейчас уже откликается, а первое время — нет. Я как-то встретил её в городе. Это было после третьей или четвёртой нашей встречи, и она даже не повернулась, хотя я окликнул её довольно громко.

— И всё же среди всех этих энциклопедических знаний разговоры ваши как-то снизошли до простых людей. Каким образом вы вдруг стали говорить обо мне? — Генка взяла со стола ещё один огурец, и Пепси не выдержал, выхватил его, помыл и подал. Это дало ему некоторое время, чтобы собраться с мыслями, хотя начал он так, словно и не думал об этом:

— Мы говорили о соседях. О том, что люди отгораживаются друг от друга высокими заборами и совершенно не интересуются другими людьми. Я показывал на дома, а она рассказывала кто там живёт. Вон там, — тыкал я наугад. Молодая семья ждёт четвёртого ребёнка — отвечала она.

— Прямо уж и четвёртого? — удивлённо махнула рукой Генка, и брызги воды полетели на парня.

— Да, я потом специально посчитал. Так мы и перешли к дому, где женщина умирает от рака. И она сказала, что её убьёт сиделка, то есть — ты, — он виновато потупился.

— Вот ты врун! А делал вид, что не в курсе кто я, когда я рассказывала тебе про привидение.

— А кто ты? — он внезапно посерьёзнел. — Я не делал вид. Я просто ни о чём тебя не спрашивал. И я никакого отношения не имею к этому привидению, раз уж мы с него начали.

— Что же ты делал на лавочке перед моим домом?

— Ждал тебя.

— Что и следовало доказать, — она снова махнула рукой, в этот раз безнадёжно. — Зато теперь я понимаю, почему в такую жару ты сидел на лавочке, где солнце палит как на Риддике. Только с неё просматривается мой подъезд. Это Милана тебя попросила?

— Нет, я сам решил за тобой проследить. Я первый раз ей не поверил. Я не ожидал, что всё сложится именно так.

— Как, Пепси? Как? — Генка развела руками.

— Что тебе понадобится помощь. Что ты сама дашь мне ключи от своей квартиры.

— Хочешь, я тоже кое-что угадаю? — девушка пристально всматривалась в его несчастное лицо. — Именно в тот момент, когда с моими ключами в руках ты отправился в магазин, ты встретил там свою Милану.

— Не угадала. С того дня я больше её ни разу не видел. Я ждал, что она придёт сегодня. Она всегда словно чувствовала, что никого, кроме меня нет дома и всегда появлялась в эти моменты. Но сегодня она не пришла.

Генка вспомнила развёрнутый в сторону моря лежак. Он, наверно, так боялся её пропустить, что даже забыл, что его попросили налить воды.

— Она нравится тебе, да?

— Да, очень, — он покраснел. — У меня нет даже её телефона.

— Я, кажется, знаю, как тебе помочь, — похлопала его по плечу Генка. — Не сочти это неприличным предложением, но оставайся у меня сегодня на ночь.

— Ты, думаешь, твоё привидение — это она?

— Вот заодно и узнаем.

Глава 10. Нянька

В студенческом кафе шумно. Несмотря на лето, оно забито суетливыми абитуриентами в наушниках, степенными заочниками с конспектами и прочей разношёрстной публикой, прельстившейся уютным интерьером и демократичными ценами. Генка сама ела здесь в свою недолгую студенческую пору.